Двуликий жребий. Лев Колодный. Московский Комсомолец от 11.05.2006
Двуликий жребий
Улица великих Алексеевых
Попав с расхристанной Таганской площади с углами бесконечных улиц на бывшую Большую Алексеевскую улицу, я испытываю умиление. Чем она пленяет? Гармонией, соразмерностью человеку, поразительной сохранностью двухэтажных домов. Не на всем протяжении, к сожалению, до того угла, где над крышами парят купола храма Мартина Исповедника. Это главная улица старообрядцев. Они берегли родовые гнезда. До 1917 года появился всего один пятиэтажный дом в середине улицы.
Сразу после революции Большую Алексеевскую назвали именем Коммунаров, потом окрестили Большой Коммунистической. Давно бы ее надо переименовать. Но, щадя ностальгические чувства “пожилых горожан”, этого не делают. Рано или поздно придется исправить давний произвол. В гуще владений фабрикантов и купцов, ревностных хранителей старой веры и торговых устоев, большевики уличные фасады прижгли тавром, утверждая таким образом свою власть.
О Большой Алексеевской улице путеводители по Москве до и после 1917 года редко упоминали. Почему? В силу устойчивого заблуждения, что на ней ничего особенно интересного нет. Посмотрим, что на самом деле. К особняку за оградой с номером 9, как свидетельствуют очевидцы, в начале ХХ века почтальоны постоянно несли тяжелые пакеты и посылки со всех концов Европы и Востока. “Этот угол Москвы привлекал гостеприимно, по русскому обычаю, привечал у себя безбородого скопца-менялу, юркого антиквара Асмана Нури и других торговцев Азиатской Турции, скрипача Гржимали, композитора Танеева и иных артистов и ученых России и Европы”.
У хозяина дома, уважаемого в городе купца Василия Зубова, хранились скрипки Страдивари, Гварнери, Амати, скрипичные инструменты других мастеров, которые он коллекционировал. Сына Павла учил играть на скрипке профессор Московской консерватории Иван Гржимали, но музыкантом наследник не стал. Чтобы продолжить семейное дело, поступил на химический факультет в Московский университет, однако после смерти отца забросил коммерцию и двадцать лет занимался наукой. Прославился не столько как знаток технической химии, как великий нумизмат.
Обычное детское увлечение со временем переросло во всепоглощающую страсть. “Разыскивая и пополняя свои собрания, Зубов появлялся то в Амстердаме, то в Лондоне, то на старом толкучем рынке у Китайской стены или в лавке у менялы и торговца старым железом”, — писали о нем в 1922 году в некрологе. Сначала собирал любые монеты, медали, потом только русские. От них перешел к восточным раритетам, на этом поприще ему не было равных. Слыл “коллекционером коллекций”, скупил парижскую, константинопольскую, багдадскую, русские коллекции восточных монет. В конечном итоге, как писали о нем: “Если Берлинское, Эрмитажное и Парижские собрания сложить вместе, вычтя дублеты, то коллекция Павла Васильевича по числу экземпляров будет все-таки больше”. Коллекцию дополняла библиотека по нумизматике. 200 тысяч монет и библиотеку Павел Зубов задолго до смерти завещал Историческому музею. Инструменты передал в Государственную коллекцию уникальных инструментов.
Отпевали Василия и Павла Зубовых в роскошной церкви Мартина Исповедника Папы Римского. Этот святой жил в VII веке в Константинополе и умер в изгнании в Херсонесе. Его образ напоминает о времени, когда христианская церковь до раскола на православных и католиков была единой. Мартина католики почитают как мученика, а православные — как исповедника. Так восточная церковь называет тех, кто открыто объявил себя христианином и после принятых мучений остался в живых.
В день 14 апреля 1502 года, когда православные поминают Мартина Исповедника, великий князь Московский Василий III, отец Ивана Грозного, взошел на престол. Вот почему в его честь и в память о воцарении в Кремле Василий велел заложить этот храм. Его разобрали за ветхостью спустя триста лет. На средства прихожанина, именитого гражданина и надворного советника Василия Яковлевича Жигарева, каменщики подняли высоко в небо колокольню и купола. С тех пор храм царит над улицей и всей Таганкой.
Под сводами головокружительного купола попадаешь в чертог, где сияют иконы, горят свечи, сверкает позолота. Иконостас вернули из Музея архитектуры, куда шедевр попал в годы гонений на церковь. Тогда “беспартийные рабочие Рогожско-Симоновского района” попросили родную власть передать храм “под общее собрание трудящихся и для других культурно-просветительских целей”. Из него вывезли свыше 14 пудов серебра. Грабили две недели. До конца советской власти церковь служила складом Книжной палаты. Трудно поверить, что еще недавно, как писали в 1990 году, “внутреннее убранство церкви было полностью уничтожено”.
Современные искусствоведы с запозданием воздают должное этому памятнику русской классической архитектуры: “Построение церкви служит созданию романтически приподнятого образа громадной силы”. Храм настолько велик и красив, что возникло предание, якобы построили его по образу и подобию кафедрального собора Святого Павла в Лондоне. Брокгауз и Ефрон приписывали храм по ошибке знаменитому Матвею Казакову. Возвел его современник и однофамилец великого архитектора Родион Казаков. Случилось это в самом конце XVIII века и незадолго до кончины замечательного мастера. Он родился в Москве на двадцать лет позже Матвея Казакова и умер на девять лет раньше. Пожил мало, но память о нем сохранится навсегда, потому что он построил знаменитый дворец на Яузской улице, церковь Варвары у Красной площади и храм на Большой Алексеевской улице.
Эту улицу в литературе о Москве первым по достоинству оценил Павел Иванович Богатырев, уроженец Таганки, замечательный артист и литератор, певший в Большом театре и печатавшийся в московских журналах. “Не могу обойти молчанием, — писал он в мемуарах о родной Рогожской заставе, — одну из лучших, если не самую лучшую, в Москве — Алексеевскую. Их две. Одна Большая, одна Малая, вот о первой я и скажу несколько слов.
…Большая Алексеевская улица в своем начале очень широка, почти шире всех улиц Москвы. Богатые великолепные дома делают ее прекрасной улицей. Здесь ни лавок, ни магазинов, ни мастерских…”.
Эта характеристика на страницах “Московского листка” 1906—1907 годов не особенно устарела век спустя. Как так, скажут мне, разве Ильинка, Пречистенка, Поварская не считались самыми великолепными? Да, конечно, они и сейчас хороши, особенно после евроремонта. Но ни одна из заповедных улиц, будь то на Арбате или в Замоскворечье, не дает представления, как выглядела Москва на рубеже XVIII—XIX веков, как эта забытая краеведами жемчужина. Вот почему она волнует, перенося из настоящего, с лифтами в подъездах, в далекое прошлое, когда богатые купцы жили большими семьями в особняках, не уступающих размерами и обстановкой дворянским домам, в окружении картин, семейных портретов, мебели из красного дерева.
Большую Алексеевскую, за редким исключением, не коснулась ни строительная горячка после отмены крепостного права, ни сталинская реконструкция, ни борьба за превращение Москвы в образцовый коммунистический город. Ее застраивали на деньги самых именитых купцов, не всегда просвещенных. Но им хватало природного ума заказывать проекты самым модным и дорогим архитекторам.
“Помню замечательный парадный вход и низкий вестибюль с двойным рядом белых колонн, за которыми поднималась помпезная парадная лестница. С лестницы был вход в аванзал, отделенный от зала аркой с колоннами. Все стены и потолки были украшены стильной лепниной. Особенно красив был узорчатый, почти мозаичный паркет. Весь стиль этих комнат, особенно вестибюль, мог бы служить декорацией для “Горя от ума” Грибоедова”.
Так выглядело родовое гнездо Алексеевых. Оно сохранилось во владении 29. После 1812 года здесь, в двухэтажном особняке в стиле ампир, жили четыре брата, внуки основателя династии, торговавшего в Москве с лотка. Один из братьев под именем Петра Рогожского за причуды высмеивался в сатирических журналах. Богатство братьев вошло в XIX веке в поговорку: “ведь ты не Алексеев”, “богат, как Алексеев” — говорили в Москве. Как пишет Павел Богатырев, их “дом был как дворец с золоченым балконом, внутри роскошь была царская”.
Брат Петра основал семейную фирму “Владимир Алексеев”. У него росли в этом доме три наследника — Александр, Семен и Сергей. У старшего брата в 1852 родился сын Николай. Судя по всему, это случилось не в родовом гнезде, где стало к тому времени многолюдно, а в соседнем прикупленном владении под номером 27, где сохранился двухэтажный стильный дом с портиком.
На картине неизвестного художника XIX века в гостиной у рояля изображен основатель семейной фирмы — Владимир Семенович Алексеев с большой семьей. На групповом портрете уместилось десять Алексеевых. Дед с бабушкой, сыновья, их жены, дочери, очевидно, внук, малыш Николай, на полу играет с деревянной лошадкой. В дом к подросшему Николаю приходили лучшие учителя. В гимназии и университете он не занимался. Знал в совершенстве немецкий, французский языки, владел английским. Поездил по миру. В Москве вел светскую жизнь, посещал театры, дружил с великим артистом Николаем Рубинштейном, директором консерватории, главой Московского отделения Русского музыкального общества. Стал по дружбе заниматься финансовыми делами концертирующих музыкантов. С этого все началось. От музыки перешел к прозаическим проблемам города. Купцы дважды избирали городским головой. Прожил он всего сорок лет, но каких! “Как блестящий метеор он пронесся над Москвой”, — писали о нем. На Большой Алексеевской улице, 27, нет бюста, как нет на Таганской площади памятника, обещанного городом, в честь Николая Алексеева. За восемь лет пребывания во власти он успел столько сделать, сколько никому в Думе и управе не удавалось. Им восхищались современники: “Высокий, плечистый, могучего сложения, с быстрыми движениями, с необычайно громким звонким голосом, изобиловавшим бодрыми, мажорными нотами, Алексеев был весь быстрота, решимость, энергия”.
Ему посвящались стихи:
При нем Москва обстроилась на диво:
Возник бульваров новый ряд,
Водопровод, пассажи высятся красиво,
Главу подъяла Дума горделиво,
И залил улицы асфальт.
Алексеев проявил себя на Ходынском поле, устроив там грандиозную всероссийскую художественно-промышленную выставку. Потом — национальная выставка Франции, за что французы вручили ему орден Почетного легиона.
Он принял Москву “большой деревней” с колодцами и выгребными ямами в каждом дворе, бочками на конной тяге, громыхавшими по мостовым. “Москвой запахло”, — зажимая нос, говорили, подъезжая к Первопрестольной. Множество антисанитарных скотобоен заменил единой, по последнему слову науки и техники. Сдал город с водопроводом, канализацией. Алексеев с благодарностью принял в дар Москве картинную галерею Павла и Сергея Третьяковых. На Красной площади взамен ветхих лавок возвел Верхние торговые ряды, всем известные как ГУМ. Как мне кажется, дух Алексеева вселился в нашего мэра.
Погиб Николай Алексеев, как солдат на посту, застреленный изобретателем-неудачником в приемной в день, когда гласные в третий раз намеревались избрать его главой думы и управы. “Что вам угодно?” — спросил городской голова Алексеев очередного просителя. “А вот что”, — ответил мещанин Андрианов и выстрелил в живот. В его кармане нашли записку: “Прости, жребий пал на тебя!”. Из Думы гроб на руках пронесли через Москву и похоронили в Новоспасском монастыре, за воротами. Простые советские люди могилу сровняли с землей. Креста над ней нет.
Николай Алексеев успел перед гибелью устроить на Канатчиковой даче лечебницу, известную при советской власти как “Кащенко”. С недавних пор ей вернули имя основателя. Алексеевская глазная больница — все еще институт Гельмгольца. Николай Алексеев построил и подарил городу на Николоямской, 42, ремесленное училище, назвав именем А.В.Алексеева, отца. С недавних пор бывшее ремесленное училище, ныне музыкальная школа, носит имя сына А.В.Алексеева, чему Николай Александрович вряд ли радуется на том свете. Его именем назван в 2002 году завод “Электропровод”, бывшая золотоканительная фабрика Алексеевых, к которой он не имел прямого отношения.
Иной жребий судьбы пал на другого внука Владимира Алексеева. Константин Алексеев в отличие от братьев не стал заниматься делами семейной фирмы, более того, поменял фамилию. Прославился под псевдонимом Станиславский. Мемориальная доска в его честь установлена на доме 29, родовом гнезде Алексеевых. В отличие от Николая Алексеева советская власть чтила по высшему разряду Константина Сергеевича и его Художественный театр. Вождь осыпал любимцев орденами и медалями, Сталинскими премиями. До войны по случаю одного из юбилеев театра одиннадцать артистов получили звания народных артистов, пятнадцать наградили орденами Ленина и Трудового Красного Знамени. В связи с чем по городу стала гулять эпиграмма: “Льется мирная беседа лучших сталинских сынов. И сияют в самоварах 28 орденов”. На застолье в Кремле кумир публики Василий Качалов однажды расслабился и продекламировал стих, рассчитывая на чувство юмора вождя:
В миллионах разных спален
Спят все люди на земле,
Лишь один товарищ Сталин
Никогда не спит в Кремле.
Чтец не пострадал, стал народным артистом СССР. Хлебнул горя автор.
Сталин почти все спектакли Художественного театра смотрел по нескольку раз, особенно любил “Дни Турбиных”, вспоминал другой народный артист СССР — Леонид Леонидов. Вождь проходил за кулисы, вел задушевные беседы с актерами и со Станиславским. Звезды театра светили на правительственных концертах в Кремле, до рассвета засиживались за накрытыми столами, пили за здоровье вождя и его соратников, пели народные песни, травили анекдоты. Нежные отношения с высшей властью не помешали чекистам арестовать сына родного брата Станиславского, жену сына и ее сестру по липовому делу Промпартии. Племянник умер в тюрьме, родственниц расстреляли. Детей погибших дядя взял на иждивение, но это им не помогло.
Покойному Станиславскому устроили государственные похороны, его имя в Москве присвоили двум театрам, Леонтьевский переулок назвали улицей Станиславского. Вернули переулку прежнее имя несколько лет назад. С недавних дней в Москве снова есть улица Станиславского. Этой чести в сентябре 2005 года удостоилась Малая Коммунистическая улица. На ней Алексеевы владели фабрикой, ставшей заводом “Электропровод” имени Н.А.Алексеева. Со Станиславским улицу связывает не столько близость к родовому гнезду, сколько существовавший здесь театр для рабочих. Изгибающийся по улице самый большой дом с датой 1912 на фасаде — это бывшее владение Алексеевых.
В помянутом мной доходном доме на Большой Коммунистической, 14, одно время жил в коммунальной квартире (комнате сестры Андрея Тарковского) бездомный Василий Шукшин. Тогда он снимал чудный фильм “Живет такой парень”. По вечерам, придя усталым домой, пил пиво с креветками, а также водку. И писал известные рассказы.
Московский Комсомолец
от 11.05.2006
Лев Колодный
Прогулки по Москве: Таганка, какой она могла бы стать
Прогулки по Москве:
Таганка, какой она могла бы стать
Если и есть в столице поистине московские места, то одно из них, безусловно, Таганка. Легендарная Таганская площадь, от которой веером расходятся древние улицы, всегда была местом притяжения торговли, культурной и религиозной активности. Чего стоит хотя бы тот факт, что в районе Таганки расположены более 15 храмов, 6 театров, 2 кинотеатра, 5 выставочных залов, 14 библиотек и 4 музея.
Своим названием площадь обязана стоявшим здесь с конца XVI века Таганским воротам Земляного вала, которые, в свою очередь, были так названы по находившейся здесь Таганной слободе ремесленников, производивших трехногие подставки под котлы – таганы. Многих не перестает удивлять, почему в советское время площадь сохранила свое старинное имя? На это можно ответить: ирония судьбы. Когда большевики спешно переименовывали московские площади и улицы, на карте города появилось сразу две Октябрьских площади. Бывшую Калужскую решили оставить переименованной, а вот Таганке вернули историческое название.
За несколько веков площадь пережила множество реконструкций и изменений. Власти города регулярно составляли планы ее перестройки, впрочем, большинство из них так и не были реализованы. До XVI века вокруг площади существовало слабо заселенное пространство, на котором только начинали развиваться некоторые слободы, однако в 1591 году при царе Федоре Иоанновиче началось сооружение Земляного вала и от Таганских ворот расходились дороги на Владимир, Нижний Новгород, Рязань и Коломну. Естественно, за воротами возник рынок привозившихся для продажи в Москве товаров. Уже в начале XVIII века на Таганской площади появились постоянные палатки и даже каменные лавки, а при Мясном ряду (в начале нынешней Воронцовской улицы) были устроены бойни. На углу современных Таганской и Марксистской улиц стояла церковь Воскресения в Таганке, а между ней и Таганскими воротами располагался квартал лавок и жилых дворов, сохранявшийся до 1963 года и деливший современную площадь на Верхнюю и Нижнюю Таганские площади.
В 1773 году на Таганке случился большой пожар, после которого по указу Екатерины II провели перепланировку кварталов. Таганская площадь получила вид вытянутого с юга на север треугольника с вершинами на современных Верхней Радищевской, Большой Коммунистической и Воронцовской улицах. В 1775 году «Прожектированный г. Москве план» предусматривал по обе стороны В. Радищевской улицы также создать площадь, однако этот план реализован не был. В 1813 году примерно на месте современного сквера на Таганской площади были возведены каменные торговые ряды по проекту Осипа Бове. Впрочем, самые глобальные перемены в судьбе знаменитой Таганки могли произойти в советское время.
Генплан развития Москвы 1931 года предусматривал ее тотальную реконструкцию, однако, к счастью, осуществлена была лишь малая толика задуманных планировочных инноваций. Еще раз за Таганку советские градостроители вплотную взялись в 1970-е: тогда был разработан новый проект реконструкции площади, по которому многоэтажные жилые дома должны были охватить ее полукругом, а Воронцовская и Б. Коммунистическая улицы прошли бы в арках домов. Однако и на этот раз до реализации дошла меньшая часть замысла: в 1974–76 годах в начале Марксистской улицы были построены несколько многоэтажных высоток.
Таганская площадь окружена древними храмами. Чего стоит хотя бы очаровательная пятиглавая церковь Успения в Гончарах, построенная О. Старцевым церковь св. Николы Чудотворца на Болвановке или казаковская церковь св. Симеона Столпника. Но, пожалуй, самым интересным и необычным с архитектурной точки зрения остается храм Мартина Исповедника, Папы Римского, что на Большой Коммунистической улице, – один из самых старинных в Москве.
Летописная традиция связывает основание этой церкви с благословением на великое княжение Владимирское и Московское будущего великого князя Василия Иоанновича III, данным в день памяти святителя Мартина – 14 (27) апреля 1502 года. Расположенный на вершине холма, резко обрывающегося к берегу Яузы, храм был в свое время одной из наиболее мощных и значительных градостроительных доминант не только района Таганки и Рогожской улицы, но и всего Заяузья.
В 1791 году богатейший московский купец-чаеторговец, позже городской голова Москвы, Василий Яковлевич Жигарев заказал проект новой церкви Мартина Исповедника у архитектора Родиона Казакова. Масштаб храма подчеркивается огромными боковыми римско-дорическими портиками, трактовкой углов как относительно самостоятельных башнеобразных объемов с контрастным по отношению к большому малым ордером и миниатюрностью венчающих главок. Кстати, скорее всего, именно эта подчеркнутая монументальность постройки, несвойственная московскому зодчеству, породила легенду о том, что архитектор повторил собор св. Петра в Риме.
В 1798 году храм был выстроен, а в 1800–1801 годах расписан в итальянском стиле живописцем Антонио Клаудо, эти росписи сохранились и до нашего времени. Им же были выполнены большие овальные иконы для главного иконостаса. Настенная живопись церкви в итальянском стиле была нетрадиционна. Так, на парусах под барабаном были написаны несвойственные для православного храма сюжеты: пророк Моисей, апостол Петр в окружении множества фигур. В 1994 году, когда храм вновь стал действующим, в него был возвращен первоначальный классицистический иконостас, сохраненный Музеем архитектуры им. А. В. Щусева.
Статья известного москвоведа Елены Лебедевой.
Великолепный, один из красивейших в столице, храм, освященный во имя св. Мартина Исповедника, находится на Большой Алексеевской (в советское время — Б.Коммунистической) улице, близ Таганки. Столь редкое для Москвы его посвящение объясняется тем, что он был основан в честь дня венчания на престол великого князя Василия III, отца будущего первого русского царя Ивана Грозного. Его восшествие на престол состоялось в праздник св. Мартина, 14 (27) апреля 1503 года.
Имя св. Мартина созвучно греческому слову ‘мученик’. Вся жизнь святого была воплощением этого смысла — он прошел через страшные и долгие страдания за истинную веру, оставаясь верным учению христианской Церкви.
В 649 году он стал епископом Римским, тогда как правящий император Конста был приверженцем монофелитской ереси. Император велел новому епископу принять монофелитство, но получил от него не только твердый отказ, но и проклятие: в 653 году св. Мартин собрал поместный собор из западных епископов, на котором монофелитское учение было проклято.
Разъяренный император приказал своему военачальнику Олимпию арестовать св. Мартина. Олимпий прибыл в Рим, где еще продолжались заседания собора, и, не решившись действовать в отрытую, велел одному из своих военных убить святого Мартина прямо в церкви. Воин спрятал меч под одеждой, но когда на глазах у Олимпия подошел к святому, вдруг ослеп. Пораженный Олимпий не тронул святого и не исполнил императорский приказ, — впоследствии он был убит на войне в Сицилии.
Тогда император Конста послал другого военачальника, Федора Каллиопа, чтобы тот заточил епископа в тюрьму по ложному обвинению в еретичестве. Не слушая никаких оправданий святого Мартина, Каллиоп ночью арестовал его и на корабле отправил на Цикладские острова, где святой пробыл в заточении целый год, перенося пытку голодом. Власти не разрешали даже приносить ему еду. А у тех, кто все же приносил узнику пищу, ее отнимали стражники, обвиняя сострадавших мученику в пособничестве врагу отечества.
В 654 году истерзанного мучениями и очень больного св. Мартина привезли в Византию, для суда над ним, и после долгих издевательств приговорили его к смерти. Полураздетого, в разорванной одежде святого поволокли в преторию, перед ним несли обнаженный меч. Процессию сопровождала толпа народа, одни плакали, а другие глумились: ‘Где есть Бог его, где учение веры его?’.
В претории святого заточили в темницу, где от холода и кровоточащих ран он едва не умер. Только жена стражника пожалела мученика и тайно взяла его к себе в дом. В это время скончался патриарх Павел, когда-то причинивший святому Мартину немало зла. Перед смертью, раскаявшись в своих злодеяниях, он просил императора ослабить страдания мученика и не тронуть его. Тогда по приказу императора святого не казнили, а на корабле отправили его в Херсонес, в Инкерманские каменоломни, где вновь мучимый голодом, он прожил еще два года. В сентябре 655 года святой Мартин умер и был погребен во Влахернской церкви за городом Херсонесом (Севастополем). У его гробницы произошли чудесные исцеления, а потом святые мощи мученика были перенесены сначала в Константинополь и затем в Рим, где обрели покой в храме святого Мартина Турского.
Первый деревянный храм св. Мартина Исповедника в Москве был основан в дворцовой ремесленной слободе на Таганке. Считается, что он появился здесь уже в 1492 году как местный приходской храм, а при Василии III был перестроен в камне и освящен. Как известно, название этой местности произошло от ‘тагана’ — металлического треножника для походной кухни, которые здесь изготовляли. Тут же, рядом с Таганкой, находилась и Алексеевская слобода, на главной, центральной улице которой был построен Мартиновский храм. В старину в ней жили черные тяглецы, исполнявшие государственные повинности — ремесленники, торговцы и пахари, отчего эта слобода еще называлась черной слободой, а по одному из местных храмов, освященных во имя святителя Алексия — Алексеевской (см. нашу публикацию от 25 февраля с.г.).
Уже с XVIII столетия ее принялось охотно заселять московское купечество, и это определило судьбу Мартиновского храма. В 1791-1806 г.г. был выстроен новый, доживший до нашего времени, изумительный храм в стиле классицизма, завершенный огромным куполом с ротондой. Строился храм по заказу и на средства его прихожанина, местного жителя, московского городского головы В.Я. Жигарева, имевшего собственный дом на Большой Алексеевской, 29. Архитектором был приглашен Родион Казаков, любимый ученик Баженова и Матвея Казакова. Возможно, что он выстроил и новый дом для самого заказчика-храмоздателя Жигарева на Большой Алексеевской — тот самый, где более полувека спустя, 17 января 1863 года родился К.С.Станиславский.
Главный престол нового храма был освящен во имя Вознесения Господня, а два придела — во имя Грузинской иконы Богоматери и св. Мартина Исповедника. Расписывал этот грандиозный храм, ставший не только центром православной Таганки, но и главной архитектурной доминантой-вертикалью заяузского Таганского холма, итальянский живописец Антонио Клауди, который прежде расписал первую домовую церковь св. мученицы Татианы в Главном здании Московского университета на Моховой.
Как гласит московское предание, новый храм св. Мартина Исповедника был выстроен по образцу собора святого Апостола Павла в Лондоне, построенного гениальным архитектором Кристофером Реном.
Возможно, что к английскому стилю потянулось московское купечество, представители которого и стали его главными прихожанами. Здесь, на Таганке, в скромной и отдаленной части старой Москвы начинали свою коммерческую деятельность и Щукины, и Бахрушины, и Алексеевы, да и сама Таганка была в то время уже торговым районом Москвы. Жили здесь и знаменитые Зубовы, выходцы из купеческого рода, которые прославились стараниями и трудами по изучению русской культуры. Они тоже были прихожанами Мартиновского храма и с конца XIX столетия владели соседним с ним домом на Большой Алексеевской, 9, ближе к Таганской площади, где жили в зимние месяцы. Этот дом перешел к Зубовым от потомственного почетного гражданина Москвы А. Полежаева, чей вензель так и остался на фронтоне особняка. Еще недавно это великолепно отреставрированное здание было закрыто глухим забором, а в газетах, по телевидению, на лекциях в Московском университете энтузиастов приглашали в выходные принять участие в работах по восстановлению ‘особняка Зубовых’.
Отец семейства, Павел Васильевич Зубов был страстным коллекционером. Он собрал коллекцию восточных монет, библиотеку по востоковедению и редчайшую коллекцию музыкальных инструментов, которая перешла к нему еще от отца: в доме на Большой Алексеевской можно было увидеть скрипки Страдивари, Гварнери и Амати. Говорят, что его собранию позавидовал бы Британский музей, но зубовской коллекцией завладел Русский Государственный Исторический музей.
Кроме того, Зубов занимался благотворительностью. Он был председателем попечительства о бедных Рогожской части, существовавшем в приходе Мартиновского храма, расположенного на улице, соединяющей Таганку и Рогожку. С Мартиновским храмом были связаны и вехи личной жизни Зубова — в 1899 году он венчался в нем со своей супругой, Н.М. Грачевой, здесь же крестил четверых своих детей. А в 1921 году, в тяжелое для вероисповедания время, Павла Зубова отпевали в храме св. Мартина Исповедника и захоронили в тех же местах — на погосте Спасо-Андроникова монастыря. В советские годы его могила, как и другие захоронения в монастыре была погублена — огромные могильные плиты, кресты, старинные надгробия, каменные дощечки с надписями вязью были разложены внутри вдоль стен монастыря, как экспонаты для посетителей музея. Однако в последние годы могила Зубова была обнаружена и на ее месте поставлен крест.
Еще более известен его старший сын Василий Зубов (1900-1963), ставший известным ученым, и исследователем истории русского богословия. Он был воспитан благочестивыми родителями в православной вере с младых ногтей, так, что вера стала для него основой не только жизни, но и науки. Однако на философское отделение Московского университета восемнадцатилетний юноша поступил уже после революции, но даже в то время переводил с латыни житие св. Мартина Исповедника — так повлияли на него воспоминания детства, проведенные на Б. Алексеевской и его первый приходской храм.
Горькое впечатление произвел на него революционный Университет и его новые ‘идейные’ принципы. В дневнике Зубова остались размышления об участи, постигшей Московский университет и его философскую науку: ‘Что такое, как не нуль, философия, не выросшая из правильно воспитанного христианского сознания? И разве страна, оплевавшая собственную религию, может построить прочную философию, не восстановив эту религию? Разве философия не яд — вне Церкви?’
Только в 1922 году он закончил Московский университет, где еще успел послушать лекции И.А. Ильина, С.Л. Франка и Г.Г. Шпета. И, не взирая на все трудности, среди прочих своих сочинений по истории науки, философии, теории архитектуре и древней истории, Василий Зубов создал свой знаменитый труд по истории русской церковной проповеди. Книга ‘Русские проповедники’ появилась в конце 1920-х начале 1930-х годов, то есть когда ее автору было всего лишь около 30 лет. В этой работе ученый исследовал русскую проповедь, анализируя ее форму, стиль, ритмику, построение на основе трудов свв. Димитрия Ростовского, Митрополита Платона (Левшина), Митрополита Филарета (Дроздова).
В те же годы, когда создавалась эта книга, был закрыт Мартиновский храм на Таганке. К великому счастью, его не разрушили, а только изъяли ценности, передали великолепный иконостас в Музей архитектуры, а в самом здании разместили учреждения. Еще недавно храм был обнесен глухим высоким забором зеленого цвета с большими щелями, через которые можно было увидеть потрескавшийся, но великолепный мощный фронтон с остатками фресок и со старинной надписью ‘Храм Святаго Мартина Исповедника’. В 1980-1990 г.г. в храме размещалось хранилище Всесоюзной книжной палаты. А в 1991 г. его передали верующим, и он опять стал главной достопримечательностью Таганки.
В нем находится чудотворная Грузинская икона Божией Матери, перенесенная из разрушенного большевиками храма на Воронцовом поле близ Земляного вала, хранятся частицы святых мощей угодников Божиих — самого св. Мартина Исповедника, св. Филиппа, митрополита Московского, преп. Серафима Саровского и погребальная рубашка (срачица) блаженной Матроны.
Вновь Мартиновский храм был освящен Святейшим Патриархом Алексием только в мае 1998 года — всего пять лет назад, а местным жителям уже кажется, что он был здесь вечно и никогда не закрывался. И по-прежнему величественный храм св. Мартина является главной архитектурной доминантой Таганской холма — великолепная панорама на него открывается с различных точек города и, особенно, с Земляного вала. Столь же сильное впечатление, как и внешний вид храма, производит и его интерьер — мощный, богатый, классический, с обилием позолоты и украшений. И храм посетившему его человеку предстает как единое целое.
И еще одна местная историческая достопримечательность, хотя и косвенно, но связанная с вехами русской истории и культуры. К Мартиновскому храму примыкает Большой Факельный переулок. Первая ассоциация — прометеевские идеалы революции, давшей новые названия практически всем местным улицам и переулкам. Действительно, название Факельного переулка появилось в 1922 году, но до того он именовался Большим Вокзальным или Воксальным. Так получилось, что послереволюционное название переулка было заимствовано из его же истории. Редкий случай, когда новая советская топонимика в своем смысле не противоречила прежней, старомосковской.
Другим концом Факельный переулок примыкает к чахлому скверику со скамеечками на Таганской улице. Именно здесь во второй половине XVIII столетия был устроен летний московский воксал знаменитого Медокса, освещенный факельной иллюминацией — отсюда и произошли оба названия таганского переулка. К современному понятию ‘вокзала’ это имеет опосредованное отношение, но история происхождения этого слова — интереснейшая.
Дело в том, что до XIX столетия вокзалом или воксалом первоначально называлась не транспортная станция, как теперь, а прогулочный сад для отдыха горожан, с эстрадой и общественными увеселениями, вроде нашего Парка культуры или Сокольников. Впервые такой воксал появился в Англии, и оттуда же произошло само это слово — по имени рыцаря Фолкса де Брете, который владел имением на юге Лондона, названное Фолксхолл или ‘Vauxhall’. По-английски оно звучало как ‘Воксхолл’, и потом на русском искаженно ‘воксал’. В своем фамильном имении рыцарь устроил большой сад, за которым продолжали ухаживать в веках и его потомки, пока одна из наследниц Джейн Вокс, не открыла в 1661 году в этом саду увеселительный парк для загородных общественных гуляний богатых и знатных англичан — с фейерверками, иллюминацией, оркестрами, ресторанами и большим залом для концертов и балов — холлом ( holl). Так и появился ‘Воксхолл’ — первый в мире воксал.
В Москве такой воксал был открыт еще в 1772 году в Нескучном саду по инициативе М. Гроги. А летом 1783 года на Таганке в Рогожской части появился Большой воксал Медокса — как писали газеты того времени, ‘почти за городом’, где было просторно и свободно. Говорили даже, что этот Рогожский воксал был летним театром для выступлений знаменитой труппы Медокса Петровского театра, ставшего предшественником Большого театра.
Сам Меккол Медокс был англичанином по происхождению, в 1766 году переехавший на жительство в Россию. Кроме театрального мастерства, он был еще одарен талантом механика и даже соорудил часы, переданные затем в кремлевскую Оружейную палату. Известно, что в кампании с князем Урусовым он создал в Москве театральную труппу, в которую вошли знаменитые супруги Сандуновы. Для выступлений своих актеров Медокс сумел построить каменное здание Петровского театра на Цветочной площади в Москве, которая с тех пор стала именоваться Петровской, а потом Театральной. Лишь после пожара и полного разорения Медокса его труппа перешла в ведение казны. В 1806 году для нее предоставили флигель усадьбы Пашковых на Моховой, где потом открылась домовая церковь св. Татианы Московского университета, а для театра тогда выстроили новое роскошное здание на Театральной площади по проекту Осипа Бове.
С главным детищем Медокса — московским театром — оказалась связана и судьба его таганского воксала. Если в конце XVIII столетия он собирал у себя лучшую московскую публику, то в начале следующего века вовсе перестал существовать, так как все силы Медокс отдавал своему главному начинанию — театру, и в итоге все же потерпел неудачу. Его воксал остался в памяти Москвы только в названии скромного таганского переулка, а на том месте еще в 1888 году по решению городской думы был устроен сквер.
Кстати, упомянем, что позднее, в первой половине XIX века был устроен еще один московский воксал в Петровском парке, по инициативе начальника Кремлевской экспедиции Башилова. В его честь и были названы современные Башиловские улицы.
Интересно, что отсюда же, от концертного зала в парке для общественных гуляний, возникло современное понятие вокзала. Дело в том, что воксал, устроенный в XIX веке в дворцовом Павловске близ столицы Санкт-Петербурга для великосветской придворной публики, был одновременно и станцией первой русской железной дороги, еще во времена Пушкина протянувшейся из северной столицы в Царское Село и Павловск. И чтобы привлечь светскую публику к езде по новой дороге, в Павловске устроили воксал с гостиницей, а заодно и оборудованной станцией для поездов. Этот Павловский вокзал стал и первым ‘постоянным концертным учреждением в России’ — в силу его статуса там играли ‘серьезную’ классическую музыку. Позже слово стало употребляться для обозначения станций железных дорог и прочих видов транспорта.
Вот такую удивительную историю хранит этот тихий центральный район старой Москвы.
Елена Лебедева
Из праздничного буклета.
Летописная традиция связывает основание храма свт. Мартина Исповедника с благословением на великое княжение Владимирское и Московское будущего Великого князя Василия Иоанновича III, данным в день памяти святителя Мартина – 14 (27) апреля 1492 г.
Святителю Мартину пришлось управлять Церковью во времена, когда в Церкви распространялась ересь монофелитов, которой заражены были император Костант и константинопольский Патриарх, в результате чего православные испытывали притеснения и гонения со стороны Византийской церковной и светской власти. В 649 году святитель Мартин собрал собор в Латеране, который осудил эту ересь. За это он был лишен кафедры и отправлен в ссылку в Херсонес. Там ему пришлось претерпеть лишения и голод. «Знайте, что если вы раздробите меня на части, все-таки я не изменю православному учению», — говорил он своим истязателям и скончался в заточении в Херсонесе в 655 году. Святитель был погребен в храме иконы Божией Матери «Влахернской» на окраине Херсонеса, где при его гробе совершалось много чудес. Впоследствии мощи его перенесены были в Константинополь, а потом и в Рим, где и почивают ныне в церкви Сан Мартино ай Монти.
В 1792 году по благословению Митрополита Московского Платона (Левшина) началось строительство новой церкви по проекту архитектора Родиона Казакова. Новый величественный храм Вознесения Господня с двумя приделами Грузинской иконы Божией Матери и Мартина Исповедника был возведен на средства московского купца и городского головы Василия Яковлевича Жигарева.
В 1800-1801 годах храм был расписан в итальянском стиле живописцем Антонио Клаудо, эти росписи сохраняются и до нашего времени. В 1806 году состоялось освящение нового храма Высокопреосвященным Платоном, Митрополитом Московским. В дальнейшем храм не подвергался существенным переделкам и сохранил свой облик, по праву заняв особое место среди архитектурных памятников русского классицизма. В разное время при храме существовали народные училища, богадельни, приходское попечительство для вспомоществования бедным.
После 1917 года храм разделил судьбу многих московских святынь. По Декрету 1922 года об изъятии церковных ценностей храм лишился значительной части своей ризницы, а в 1924 году был разграблен. В 1931 году храм был закрыт, и его помещения были переданы киностудии документальных фильмов «Востоккино». Были разобраны и уничтожены придельные иконостасы, разграблен интерьер. Следующим владельцем храма стала Всесоюзная книжная палата, занявшая его под свои книжные фонды.
Только в 1990 году храм был возвращен Русской Православной Церкви. 19 апреля 1991 года освящен первый престол возвращенного храма – престол в честь преподобного Серафима Саровского. Указом Его Святейшества Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Алексия II настоятелем вновь открытого храма был назначен протоиерей Сергей Родионович Суздальцев. Усилиями о.Сергия храму была передана колокольня и возобновились богослужения.
1 сентября 1991 года, ко дню празднования Грузинской иконы Божией Матери, крестным ходом в храм был перенесен чудотворный образ Богоматери Грузинской, находившийся до революции в церкви Покрова на Воронцовом поле, а затем в храме Петра и Павла у Яузских ворот. Чудотворная икона, память которой празднуется 4 сентября, имеет особую благодать помогать женщинам, страдающим от бесплодия. Местонахождение собственно храмовой иконы Грузинской Богоматери, утраченной после революции до сих пор неизвестно.
В 1992 году настоятелем храма был назначен протоиерей Александр Абрамов. К 1996 году храм был полностью освобожден от фондов книжной палаты. Произведена разборка шести этажей железобетонных перекрытий и перегородок, созданных внутри храма при большевиках, полностью заменены система отопления, кровля, полы, оконные рамы храма. Воссоздана настенная живопись, возвращен в храм иконостас центрального алтаря, перевезенный из Донского монастыря, где он находился на временном хранении. Активное участие в реставрации храма принимали священник Сергий Точеный, священник Михаил Федин, священник Андрей Бондаренко, диакон Дионисий Пряхин.
28 мая 1998 года Святейший Патриарх Московский и Всея Руси Алексий II совершил Великое Освящение храма.
В 1999 году в левом предалтарии Благочинным храмов Центрального округа г.Москвы Заведующим Канцелярией Московской Патриархии протоиереем Владимиром Диваковым был освящен придел в честь преподобного Александра, монаха Первоначальника обители «Неусыпающих». В следующем году в крипте храма создана крестильная церковь, освященная в честь преподобного Михаила Клопского с купелью для крещения взрослых.
Святынями храма свт. Мартина Исповедника в Алексеевской Новой слободе являются частицы мощей свт. Мартина Исповедника, Митрополитов Московских Иннокентия и Филиппа, преподобного Серафима Саровского, преподобного Саввы Сторожевского, святого праведного Алексия Мечева, святой равноапостольной Нины и некоторых Киево-Печерских подвижников. Среди святынь храма прихожане также особо почитают рубашечку (срачицу) блаж. Матроны Московской.